Роберт Сальваторе - Церковная песня [Гимн Хаоса]

– Деньги были потрачены с умом, Учитель, – осторожно начал Каддерли, зная, как сильно расходятся понятия “с умом” у него и Учителя Авери. – На приобретение знаний.

– На приобретение игрушек, – отметил Руфо со своей позиции у двери, и Каддерли заметил удовлетворенное выражение на лице высокого парня. Каддерли заработал высокую оценку Учителя за свою работу над потерянной в огне книгой заклинаний, что явно тревожило его соперника, и Руфо наслаждался подножкой, поставленной Каддерли.

– Ты слишком безответственен, чтобы позволять тебе хранить такие суммы! – рычал Авери, запустив остальные пергаменты в полет по комнате. – Ты лишен мудрости!

– Но ведь я отдал Библиотеке часть заработка, – напомнил ему Каддерли, – а остальное, потратил в соответствии с путями Дениера…

– Нет! – прервал его Авери. – Не вздумай прятаться за именем, которое ты, очевидно, не понимаешь. Дениер. Что ты знаешь о Дениере, молодой изобретатель? Ты провел почти всю жизнь в Библиотеке Наставников, но ты, кажется, ничего не понимаешь в наших догмах и принципах. Иди на юг в Лантан вместе со своими игрушками, если тебя они так увлекают, и играй со жрецами Гонда!

– Я не понимаю…

– Вот уж точно! – ответил Авери, его тон становился все более сдержанным. На мгновение священник замолчал и Каддерли понял, что он осторожно подбирает слова.

– Мы – центр познания, – начал Учитель. – Мы настаиваем на определенных ограничениях для тех, кто хочет придти сюда. Даже служители Гонда проходили через наши двери. Ты видел их, но разве ты замечал, чтобы их тепло принимали? – Каддерли задумался на секунду, затем кивнул. Действительно, он помнил, что Авери изо всех сил старался, чтобы Каддерли не встретился с жрецами Гонда, каждый раз, когда те приходили в Библиотеку.

– Вы правы, я не понимаю, – ответил Каддерли. – Я думаю, что жрецы Дениера и Гонда, посвященные знаниям, должны работать вместе. – Авери медленно, но решительно покачал головой.

– Вот здесь ты ошибаешься, – сказал он. – Мы предъявляем требования к знаниям, на которые не соглашаются последователи Гонда. – Он замолчал и снова покачал головой; простая вещь которая действовала на Каддерли сильнее любого крика.

– Зачем ты здесь? – тихо спросил Авери, контролируя свой голос. – Ты когда-нибудь задавал себе этот вопрос? Ты расстраиваешь меня, мальчик. Ты – пожалуй, самый умный человек, которого я когда-либо знал – а я знал немало ученых – но ты ведешь себя как ребенок. Я знал, что так будет. Когда Тобикус сказал, что мы примем тебя… – Внезапно Авери замолчал, как будто обдумывая свои слова, затем просто вздохнул.

Каддерли казалось, что Учитель всегда что-то не договаривал в этом месте, как будто он ожидал, что Каддерли придет к каким-то своим выводам. И он был ничуть не удивлен, когда тот сменил тему разговора.

– А как насчет твоих обязанностей, пока ты сидишь тут ради “приобретения знаний”, как ты выражаешься? – спросил учитель, в его голосе опять зазвучали злые нотки. – Ты утрудил себя зажечь свечи в комнатах для занятий этим утром?

Каддерли вздрогнул. Он знал, что забыл что-то.

– Мне так не кажется, – сказал Авери. – Ты ценный член нашего ордена, Каддерли, и, безусловно, одарен как ученый и как писец, но я предупреждаю тебя, что твое поведение далеко от допустимого. – Лицо Учителя сделалось пунцовым, когда Каддерли, все еще не совсем разобравшийся чего же от него хотят, уставился на него.

Каддерли почти привык к подобным выговорам; Авери всегда спешил расследовать жалобы Руфо. Каддерли считал, что это не так уж плохо; Авери, несмотря на свою вспыльчивость, безусловно был более мягким человеком, чем некоторые старшие Учителя.

Авери внезапно повернулся, чуть не сбив при этом Руфо, и умчался по коридору.

Каддерли пожал плечами и решил рассматривать все происшествие, как еще один неконтролируемый взрыв ярости Учителя Авери. Было ясно, что Авери просто не понимал его. Впрочем, молодой священник не очень-то беспокоился; его дар переписчика приносил огромные деньги, которые он поровну делил с библиотекой. Нужно признать, он был не самым исполнительным последователем Дениера. Он небрежно относился к положенным ему по званию ритуалам, и это часто приводило к неприятностям. Но Каддерли знал, да и учителя понимали, что подобная неосмотрительность шла не от неуважения к ордену, а оттого, что он был занят обучением и созиданием – две очень важные вещи в учении Дениера – и две чрезвычайно прибыльные статьи дохода в дорогой для содержания библиотеке. Насколько Каддерли понимал, жрецы Дениера, как и большинство других духовных орденов, могли сквозь пальцы смотреть на мелкие провинности, особенно учитывая намного большую выгоду.

– Эй, Руфо, – позвал Каддерли, доставая свой пояс.

Угловатое лицо Руфо показалось в дверном проеме, в его маленьких черных глазах горело веселье.

– Чего? – промурлыкал высокий человек.

– Этот раунд за тобой. – Улыбка Руфо стала еще шире.

Каддерли направил луч света на его лицо, и не ожидавший этого Руфо отпрянул в ужасе, тяжело ударившись о противоположную стенку коридора.

– Будь готов, – сказал Каддерли, широко улыбаясь. – Следующий раунд будет за мной. – Он подмигнул, но Руфо, поняв относительную безвредность новейшего изобретения Каддерли, лишь усмехнулся, поправил свои черные волосы и поспешил прочь. Тяжелые башмаки Руфо стучали по полу, словно он был подкованной лошадью.

Трем друидам была предоставлена комната в удаленном углу четвертого этажа, вдалеке от суматохи Библиотеки, как и просил Аркит. Они расположились без особых хлопот, вещей у них было немного, и Аркит предложил сразу преступить к изучению книги по мхам.

– Я останусь здесь, – ответил Ньюандер. – Дорога была долгой, и я действительно устал. С постоянно слипающимися глазами я вам не помощник.

– Как пожелаешь, – сказал Аркит. – Мы будем не очень долго. Возможно, ты сможешь спуститься и продолжить работу, когда мы закончим.

Когда его друзья ушли, Ньюандер подошел к окну и стал смотреть на величественные Снежные Горы. Он только однажды бывал в Библиотеке Наставников до этого – как раз когда впервые встретил Каддерли. Тогда Ньюандер был молодым человеком, примерно такого же возраста как сейчас Каддерли, и Библиотека с ее суматохой людской жизни, разнообразными предметами и рукописными книгами произвела на него сильное впечатление. До этого Ньюандер знал только тихие леса, где главенствовали животные, а люди были редкостью.

После того, как он ушел, Ньюандер не раз сомневался в своем призвании. Умом он понимал, что предпочитает лес, но он не мог отрицать и свое тяготение к цивилизации, любопытство, по отношению к архитектуре и знаниям.